30 октября в нашей стране вспоминают жертв политических репрессий.
Интерес к этой теме с годами не ослабевает. Более того, современные технологии позволяют получить доступ к различным источникам информации, что дает нам возможность узнать новые данные о жизни политических ссыльных на территории Приангарья.
Так, совсем недавно сотрудниками Богучанского краеведческого музея им. Д.М.Андона были найдены воспоминания Владимира Александровича Макарова-Чалдона, он когда-то в подростковом возрасте попал в послевоенные Богучаны. Нет, он не был из семьи ссыльных, он был сыном сотрудника Министерства государственной безопасности, который и прибыл в наш район в должности старшего оперуполномоченного, как раз для того, чтобы охранять порядок на территории. Воспоминания и идут под названием «Сын чекиста». Это новые данные для всех нас. Более того, эти воспоминания уникальны тем, что впервые публикуются на страницах «Ангарской правды» сотрудниками Богучанского краеведческого музея.
Конечно, для нас, краеведов, эти воспоминания бесценный материал. Автор подробно описывает послевоенные Богучаны середины прошлого века. Очень детально останавливается на массе мелочей, которые в итоге воссоздают картину тех лет.
В статье мы приведем выдержки из его воспоминаний, посвященных жизни ссыльных. Однако рекомендуем всем жителям района ознакомиться с полной версией его рассказа. Поверьте, достойный анализ второй половины прошлого века и интересная судьба автора.
Сын чекиста.
…..В сентябре 1948 г. наша семья прилетела в село Богучаны на гидросамолете марки «Дуглас». Приставка гидро означает, что самолет был оборудован вместо колес лодками. Он взлетал и садился на воду. В г. Красноярске водный аэродром был устроен около острова Молокова.
…В Богучанах в то время проживало более 2000 человек. Причем коренного населения было меньше, чем «приезжих». В кавычках потому, что подавляющая их часть приехала не по своей воле. Это ссыльные, партийные и государственные служащие. Всех их направила туда Власть. Кого по этапу, а кого как нас добровольно – принудительно. Со времен войны был такой термин. В годы войны вызывали в военкомат 17-летнего юношу и предлагали пойти «добровольно» на фронт в танковые или летные части. При этом не стесняясь заявляли, что при отказе идти добровольно, через полгода, а то и раньше пойдет по призыву в пехоту. Все знали, что в пехоте воевать было много труднее. К тому же пехотинцы и погибали чаще. Поэтому, как правило, в таких случаях писали заявление с просьбой направить на фронт добровольцем. Кого только не было среди ссыльных. Власовцы, бандеровцы, грузины и армяне, латыши, литовцы, эстонцы, немцы, осетины и ингуши – практически все нации Советского Союза имели среди них своих представителей. В Богучанах не было чеченцев, греков и крымских татар, т.к. они были сосланы в Казахстан и на Урал. Ссыльные раз в месяц обязаны были отмечаться в комендатуре. Им был запрещен выезд с места поселения. Они работали и на заработанное содержали себя и свои семьи. Как рассказывала моя теща (семья моего тестя тоже была в ссылке по национальному признаку) сразу по приезде им была выдана теплая одежда и мука. Я закончил в Богучанах семь классов. И все годы среди моих одноклассников были дети ссыльных. Местное население и приезжие относились к ссыльным нормально. Но не терпели власовцев и бандеровцев, т.к. даже дети малые знали, что они убивали солдат Советской Армии. И они, особенно, бандеровцы-украинцы жили обособленно, не навязывали свое общение другим. Большинство ссыльных мужчин работало в леспромхозе. Валили и вывозили лес. Им платили хорошую по тем временам зарплату, жили они не хуже нас. Среди их детей были у меня друзья – товарищи. Я неоднократно бывал в их квартирах и могу сравнивать. Трудно жилось в ссылке творческой интеллигенции, т.к. ей, как правило, запрещалось работать по специальности. Физической работой большинство интеллигентов заниматься не могло. Я хорошо помню, что ссыльные врачи жили прекрасно. Среди них был Намгаладзе Семен Ильич. Хирург от бога, до ссылки он работал в г. Батуми главным хирургом госпиталя и после ссылки вернулся в Батуми на свое рабочее место. Местом ссылки ему была определен Кежемский район- это даже более отдаленный район, чем Богучанский. В пути он заболел, было опасение, что не доедет до места ссылки. На караван ссыльных (их везли по реке на илимках) вызвали разбираться отца. И он оставил Намгаладзе в Богучанах. При этом отец превысил свои полномочия, за что получил 10 суток ареста. Он не один раз говорил: «Ну и что, зато Богучанский район получил хорошего хирурга». Намгаладзе спас массу людей от смерти. К нему прилетали на операцию даже из краевого центра. Правда, когда он считал, что спасти человека невозможно – он отказывался оперировать говоря при этом: «Пусть оперирует Попов (вольнонаемный хирург), в случае смерти больного ему ничего не будет». За время ссылки он не одевал обувь теплее полуботинок, а мороз в Богучанах достигал минус 52 градуса по Цельсию. Утром к его дому подъезжал кучер на кошеве (сани на которых установлен короб, чаще всего плетеный из прутьев тальника, со скамеечкой). В кошеве тулуп, Намгаладзе в пальто и тулупе поверх пальто выходил и садился в кошеву. Кучер вторым тулупом, который был в кошеве укутывал ему ноги и вез в больницу, которая в то время была в двух км от села. По окончании работы он привозил Намгаладзе домой. Кололи дрова, топили печь и убирались по дому либо ссыльные, либо спасенные им от смерти местные аборигены. Чем занимались его жена и две дочери я не знаю, т.к. в квартире его никогда не был. Его семья не забыла участия отца в их судьбе. Где-то в конце 70-ых или начале 80-х моя сестра Галина будучи проездом в Батуми ночевала у одной из его дочерей – приняли ее по высшему разряду. Среди ссыльных были и другие неординарные личности.
Был один священник Московской епархии. Ему, как пострадавшему за веру, постоянно приходили из епархии большие денежные переводы. У него было столько денег, что сберегательная касса их на хранение не принимала. У него (единственного на весь Богучанский район) был личный счет в Богучанском отделении Государственного Банка СССР. Он работал бухгалтером в организации «Заготскот». И если были задержки в поступлении денег на счет организации он со своего личного счета переводил деньги на счет организации и выдавал зарплату работникам организации. После поступления денег на счет организации совершал обратную операцию. Построил себе дом, не дом, а дворец. Когда он продавал его при своем освобождении из ссылки – никто не мог купить его, ни у кого не было таких денег. Купил леспромхоз и использовал его в качестве конторы….
… Из ссылки (из деревни лежащей выше Богучан по течению Ангары) на лодке бежали несколько литовцев. Отец был уверен, что они пойдут вверх по реке в сторону Иркутска. Так оно и случилось, а там при выходе из границ Богучанского района их ждала засада. На всякий случай в течении двух дней отец с несколькими сотрудниками на быстроходном катере (глиссере) обследовал острова в пойме реки. Т. к. он был уверен в безопасности, то взял меня с собой. Один из литовцев в самый последний момент отказался бежать. Чтобы он не выдал остальных они решили его убить. Но он тяжело раненый ножом остался жив. Когда мы плыли по реке, то встретили лодку, на которой его везли в районную больницу. Он лежал без сознания, укрытый одеялом. По приказу отца сопровождающие на мгновение открыли его. Он был весь в крови. Это произвело, тогда на меня такое сильное впечатление, что до сих по прошествии 50-ти лет я вижу его окровавленного….
…9 марта жители Богучан организованно пришли к райкому партии слушать трансляцию траурного митинга и похорон в Москве. 6 марта была оттепель, светило солнце, а 9 марта мороз под 30 градусов. У всех быстро замерзли ноги и руки. Но как писал поэт: «в ладоши бить нельзя, не уместно». На митинге в Москве Берия говорил четко и казалось нисколько не был опечален смертью «дорогого учителя и вождя», а Молотов не смог сдержать слез и договорить речь до конца. Вместе с ним плакало и стоящее на площадях население Великой страны…
….Удивило меня также то, что у деревни Потаскуй была обязательная остановка теплохода. Насколько помнится в этой деревне был всего один дом. В этом доме во время ссылки за революционную деятельность (еще при царе) жил видный деятель партии большевиков Серго Орджоникидзе. Отсюда он успешно бежал из ссылки. В доме был музей Орджоникидзе. Теплоход стоял более часа и пассажиры от нечего делать осмотрели музей. Я думаю, что стоянка здесь была предусмотрена специально – партия использовала любую возможность для пропаганды идей коммунизма.